Неточные совпадения
Дарья Александровна, услышав
крик в детской, выбежала и застала их в
ужасном виде.
Ни
крика, ни стону не было слышно даже тогда, когда стали перебивать ему на руках и ногах кости, когда
ужасный хряск их послышался среди мертвой толпы отдаленными зрителями, когда панянки отворотили глаза свои, — ничто, похожее на стон, не вырвалось из уст его, не дрогнулось лицо его.
Но думалось с великим усилием, мысли мешали слушать эту напряженную тишину, в которой хитро сгущен и спрятан весь рев и вой
ужасного дня, все его слова,
крики, стоны, — тишину, в которой скрыта злая готовность повторить все ужасы, чтоб напугать человека до безумия.
Ужасные иногда были ночи на этой площади, где сливались пьяные песни, визг избиваемых «марух» да
крики «караул». Но никто не рисковал пойти на помощь: раздетого и разутого голым пустят да еще изобьют за то, чтобы не лез куда не следует.
Я стоял с книгой в руках, ошеломленный и потрясенный и этим замирающим
криком девушки, и вспышкой гнева и отчаяния самого автора… Зачем же, зачем он написал это?.. Такое
ужасное и такое жестокое. Ведь он мог написать иначе… Но нет. Я почувствовал, что он не мог, что было именно так, и он только видит этот ужас, и сам так же потрясен, как и я… И вот, к замирающему
крику бедной одинокой девочки присоединяется отчаяние, боль и гнев его собственного сердца…
Нюрочка проснулась утром от
ужасного, нечеловеческого
крика, пронесшегося над поляной. Она без памяти выскочила из балагана.
Как он кричал, этот Вася, когда фельдшер с Таисьей принялись вправлять вывихнутую руку! Эти
крики были слышны в господском доме, так что Нюрочка сначала заперлась в своей комнате, а потом закрыла голову подушкой. Вообще происходило что-то
ужасное, чего еще не случалось в господском доме. Петр Елисеич тоже помогал производить мучительную операцию, сам бледный как полотно. Безучастным оставался один Сидор Карпыч, который преспокойно расхаживал по конторе и даже что-то мурлыкал себе под нос.
Люди ищут
ужасного в словах, в
криках, в жестах.
Она сильно ударила по клавишам, и раздался громкий
крик, точно кто-то услышал
ужасную для себя весть, — она ударила его в сердце и вырвала этот потрясающий звук. Испуганно затрепетали молодые голоса и бросились куда-то торопливо, растерянно; снова закричал громкий, гневный голос, все заглушая. Должно быть — случилось несчастье, но вызвало к жизни не жалобы, а гнев. Потом явился кто-то ласковый и сильный и запел простую красивую песнь, уговаривая, призывая за собой.
Вы увидите, как острый кривой нож входит в белое здоровое тело; увидите, как с
ужасным, раздирающим
криком и проклятиями раненый вдруг приходит в чувство; увидите, как фельдшер бросит в угол отрезанную руку; увидите, как на носилках лежит, в той же комнате, другой раненый и, глядя на операцию товарища, корчится и стонет не столько от физической боли, сколько от моральных страданий ожидания, — увидите
ужасные, потрясающие душу зрелища; увидите войну не в правильном, красивом и блестящем строе, с музыкой и барабанным боем, с развевающимися знаменами и гарцующими генералами, а увидите войну в настоящем ее выражении — в крови, в страданиях, в смерти…
Из комнаты раздались наконец уже не стоны, а
ужасные, чисто животные
крики, невыносимые, невозможные.
Послышались плач, возня; затем
ужасный, истерический
крик...
Я спал безмятежно сном совершенно мертвым, каким только можно спать после тысячеверстного пути на перекладной телеге, и вдруг сквозь этот невероятный сон я услышал заупокойное пение «Святый Боже», затем
ужасный, потрясающий
крик, стон, вопль — не знаю, как вам и назвать этот
ужасный звук, от которого еще сейчас ноет мозг костей моих…
Когда мы вышли из-за мыса и полетели на Разбойника, нашим глазам представилась
ужасная картина: барка Лупана быстро погружалась одним концом в воду… Палуба отстала, из-под нее с грохотом и треском сыпался чугун, обезумевшие люди соскакивали с борта прямо в воду…
Крики отчаяния тонувших людей перемешались с воем реки.
Сборской отправился на своей тележке за Москву-реку, а Зарецкой сел на лошадь и в провожании уланского вахмистра поехал через город к Тверской заставе. Выезжая на Красную площадь, он заметил, что густые толпы народа с
ужасным шумом и
криком бежали по Никольской улице. Против самых Спасских ворот повстречался с ним Зарядьев, который шел из Кремля.
И в это время мое положение представляется таким
ужасным, что мне хочется, чтобы все мои слушатели ужаснулись, вскочили с мест и в паническом страхе, с отчаянным
криком бросились к выходу.
Это была
ужасная картина, когда из-под бревна раздались раздирающие душу
крики, отчаянные вопли, стоны и предсмертное хрипение.
Прошло около десяти
ужасных минут; вдруг раздались на дворе удары плети, ругательства казаков и
крик несчастного.
И вот страшный, безумный, пронзительный
крик на мгновение заглушил весь хор. Жрецы быстро расступились, и все бывшие в храме увидели ливанского отшельника, совершенно обнаженного,
ужасного своим высоким, костлявым, желтым телом. Верховный жрец протянул ему нож. Стало невыносимо тихо в храме. И он, быстро нагнувшись, сделал какое-то движение, выпрямился и с воплем боли и восторга вдруг бросил к ногам богини бесформенный кровавый кусок мяса.
Один Аполлинарий оказался смелее других и несколько углубился в чащу: он заботился найти самое глухое и страшное место, где его Декламация могла бы произвести как можно более
ужасное впечатление на слушательниц; но зато, чуть только Аполлинарий скрылся из вида, лес вдруг огласился его пронзительным, неистовым
криком.
Василий Андреич схватился за шею лошади, но и шея лошади вся тряслась, и страшный
крик стал еще
ужаснее.
Несколько раз ему казалось, что из-за угла высовывается сдвинутая набок барашковая шапочка и старушечье бледное лицо с
ужасными глазами, и он готовился испустить всегда готовый, всегда стоящий в гортани
крик, — но видение исчезало.
Вдруг с страшным
криком татары бросились стеной на стену — и завязалась
ужасная, вполне рукопашная драка; но татары держались недолго, скоро попятили их назад, и они побежали.
Потом хаос
криков, плач детей — трескотня выстрелов, давка — и
ужасное бегство, когда человек не знает, куда бежит, падает, снова бежит, теряет детей, дом. И снова быстро, как будто и мгновения одного не прошло — проклятая печь, тупая, ненасытная, вечно раскрывающая свою пасть. И то же, все то же, от чего они ушли навсегда и к чему вернулись — навсегда.
— Вопрос, извините, странный. Нельзя предполагать, что с волком встретишься, а предполагать страшные несчастья невозможно и подавно: бог посылает их внезапно. Взять хоть этот
ужасный случай… Иду я по Ольховскому лесу, никакого горя не жду, потому что у меня и без того много горя, и вдруг слышу страшный
крик.
Крик был до того резкий, что мне показалось, что меня кто-то резанул в ухо… Бегу на
крик…
— Бегу на
крик и вдруг вижу… лежит Оля. Волоса и лоб в крови, лицо
ужасное. Начинаю кричать, звать ее по имени… Она не движется… Целую ее, поднимаю.
Что затем произошло — никто не мог дать себе отчета. Послышался потрясающий
крик Карла,
ужасный рев Цезаря и львицы, три оглушительных выстрела, испуганные
крики зрителей и безумный, отчаянный старческий вопль: «Карльхен! Карльхен! Карльхен!..»
Великанша только широко раскрыла рот и рассмеялась — если можно так сказать про
ужасные мычащие звуки, больше всего похожие на
крик диких животных.
А из-под земли, из-за кустов, изо всех оврагов выбегают какие-то
ужасные, неведомые люди, дикие
крики их трепет наводят, в руках топоры и ножи…
—
Крик могучий,
крик пернатый… я в своем сердце ощутил…
Крик ужасный,
крик… неясный… я из себя испустил… Кхе-кхе-кхе! Как хорошо вышло!
Старуха Сарра по-прежнему прыгала и приплясывала по земляному полу своей комнатки. Беко пошел в темный угол, чтобы снять с себя платье, единственное, может быть, которое имел. Моя голова кружилась и от едкого неприятного запаха, царившего в этом
ужасном жилище, и от
криков безумной. Едва получив узелок от Беко, я кивнула обоим и поспешно направилась к выходу.
Груди сдавлены, на спины налегли
ужасною тяжестью, раздались жалобы,
крики.
От
криков ли народа, от суматохи ли поезда, он вдруг взбесился, сбросил своего всадника и помчался, как будто овладел им
ужасный дух.
Вдруг с берега что-то свистнуло и загремело; два огненные хвостика очертили по воздуху полукруг, и вслед за тем в замке что-то с
ужасным шумом рухнуло; поднялись
крики и стенания.
Тот без жены — гроза и гром,
От
крика все летит вверх дном,
И нет
ужасней человечка!
Жена во двор, утих содом,
И он — смиренная овечка,
Сидит под жениным чепцом.
Вас не поразят здесь дикие величественные виды, напоминающие поэтический мятеж стихий в один из
ужасных переворотов мира; вы не увидите здесь грозных утесов, этих ступеней, по коим шли титаны на брань с небом и с которых пали, разбросав в неровном бою обломки своих оружий, доныне пугающие воображение; вы не увидите на следах потопа, остывших, когда он стекал с остова земли, векового дуба, этого Оссиана лесов, воспевающего в час бури победу неба над землей; вы не услышите в реве потока, брошенного из громовой длани, вечного отзыва тех богохульных
криков, которые поражали слух природы в
ужасной борьбе создания с своим творцом.
Одного шестимесячного, лежавшего в люльке и надсевшегося от
крика, берет окровавленными руками за ноги, приносит на сходку и с
ужасным хохотом размазживает ему голову о голову главного сборщика.
И первому принять на себя
ужасный взрыв горя, тем более
ужасного, что решительно неизвестно наперед, в каких формах он выльется… слезы ли,
крик ли какой-нибудь неслыханный, смерть ли!
С закрытием на ночь темничных дверей, во всю ночь из узких окошек этих
ужасных подземелий раздавались неумолчные стоны и вопли, а порой слышался отчаянный
крик и бешеные проклятия, и цепи гремели, вторя проклятиям.
Полковой командир, в ту самую минуту, как он услыхал стрельбу и
крик сзади, понял, что́ случилось что-нибудь
ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста-полковника и свою генеральскую важность, а главное — совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпа̀вших, но счастливо миновавших его пуль.
Я протянул руку, но, конечно, галлюцинация не удостоила меня ответом, и я навсегда лишился возможности узнать, каково прикосновение тени. Тот
крик, который я испустил и который так обеспокоил моего друга-тюремщика и произвел некоторый переполох в тюрьме, был вызван внезапным исчезновением призрака, столь внезапным, что образовавшаяся на месте трупа пустота показалась мне почему-то более
ужасною, нежели сам труп.